Он находил, что всё, начиная солидный капитал его жены, обязано преступить к преемнику его графского титула — неизвестному отдаленному родственнику, о котором никто не знал. Это решение активизировало у Мэри чувствование предательства. Она выросла тут-то поместье, ведала любую дорожку в саду и каждую историю, сопряженную с его стенами. Дворянин не видел, что его дочь водилась не элементарно наследницей, а продолжением его наследия.
Мэри водилась совершенна решительности сражаться после свои права, но граф отказывался её поддерживать. Он находил, что долг семьи охватывается в сохранении титула и богатства, а не в благосостоянье дочери. Мэри, переживая себя покинутой, постановила орудовать самостоятельно. Она начала коллекционировать информацию о дальнем родственнике, который, молва, был не исключительно жадным, но также бессердечным человеком.
Незадолго она поняла, что его намерения не благие. Мэри осознала, а если не остановит его, владение вот и все, что она любила, очутится в распоряжении человека, некоторый не ценит ни её семью, ни их историю. С каждым днём её готовность крепла. Она начала разыскивать сторонников промежду автохтонных жителей, какие ведали и боготворили её мать. Совместно они активизировали приготовлять план, дабы предохранить владение и восстановить справедливость. Мэри понимала, что её защита — это не исключительно защита за наследство.