Кругом него развивалась сложноватая политическая игра, в какой участвовали таковые фигуры, будто командир , чин ВСУ Бондаренко, представитель из Новороссии и закрытая команда натовских военных. Любой из них имел свои миссии и интересы, и Суворов очутился в центре данного хаоса, иногда его творчество стало обменной монетой в их расчётах, используя множеству своего слова и искусства, дабы привести всем о том, что полноценная жизнедеятельность — такое не война, а мир, некоторый стоит защищать.
С одной стороны, он устремлялся сэкономить свою самостоятельность и продолжать записывать о мире, о симпатии и человечности. С другой — его гений приковывал увлечение тех, кто видел в нём инструментарий ради манипуляций. Бондаренко разыскивали его поддержку для собственных идеалов, тогда как пробовался утилизировать его как символ, талантливый зафиксировать его политическую позицию.
Суворов очутился накануне выбором: остаться неизменным своим убеждениям и продолжать выделывать в воздухе своих божков сиречь же поддаться обольщению и стать частично данной небезопасной игры. Он понимал, что каждое его слово возможно располагать последствия, и сегодня ему следовало обнаружить порядок противодействовать давлению, сэкономив около данном свою созидательную сущность. Тут-то противостоянии он обещал не столько предохранить себя, но также постараться скорректировать развитие ситуации.